1 сентября 2004 года
09:00 В школе началась линейка, посвящённая началу нового учебного года. На праздник пришли не только школьники и их родители, многие взяли с собой младших детей, так как несколько детских садов в городе были закрыты на ремонт и тех не с кем было оставить.
09:15 К школе подъехали автомашины ГАЗ-66 и ВАЗ-2107. Из них выскочили боевики под предводительством Руслана Хучбарова и сразу перекрыли пути отступления мирным жителям. С собой у боевиков было оружие. Много оружия. Позднее сосчитают: 22 АК, два пулемёта РПК-74, два пулемёта ПКМ, танковый пулемёт Калашникова, два ручных противотанковых гранатомёта РПГ-7 и гранатомёты РПГ-18 «Муха». Дежурившие у школы милиционеры открыли огонь на поражение, но смогли уничтожить только одного боевика.
Террористы согнали в здание школы более 1100 человек. В основном детей (в том числе дошкольного возраста) и женщин. Двух мужчин расстреляли при захвате — для острастки. Большинство заложников согнали в спортивный зал, остальные попали в тренажёрный зал, душевую и столовую.
Боевики забрали у заложников фото- и видеоаппаратуру, мобильные телефоны. Снаружи школы они установили камеры видеонаблюдения, здание забаррикадировали и заминировали. Заложникам регулярно угрожали расстрелом, периодически террористы стреляли в воздух.
10:30 Президент Северной Осетии Александр Дзасохов сформировал около школы оперативный штаб. Вокруг здания были созданы два рубежа оцепления, а жителей близлежащих домов эвакуировали.
11:05 Террористы выпустили из школы Ларису Мамитову. Она принесла в оперштаб записку с требованиями боевиков. Они требовали переговоров с президентом Северной Осетии Александром Дзасоховым, президентом Ингушетии Муратом Зязиковым и главой Совета безопасности России Владимиром Рушайло. В записке был указан телефон. Однако дозвониться по нему не удалось. К тому же в соответствии с федеральным законом «О борьбе с терроризмом» оперативный штаб по освобождению заложников не мог рассматривать политические требования, выдвигаемые боевиками. Террористы начали убивать заложников.
Между 16:00 и 16:30 в школе раздался взрыв, послышались выстрелы. Выяснилось, что рядом с заложниками подорвалась одна из шахидок. К тому моменту был убит 21 человек. Тела просто выбрасывали из окон. Вечером в Беслан прибыл детский врач Леонид Рошаль.
Он пытался встретиться с главой террористов, просил передать детям воду и продукты. Но террористы отказались запускать его в здание, не взяли ни воду, ни пищу для заложников. Они также отвергли его предложения о свободном выезде в Ингушетию и Чечню и обмене заложников-детей на взрослых.
«Сестра была мне опорой»
Сейчас Анастасии Туаевой 28 лет. На момент теракта ей было 11, она переходила в шестой класс, а её сестра Кристина — в восьмой. «Мы сначала не поняли, что началась стрельба, подумали, праздничный салют, ещё и шары воздушные полетели. И только потом увидели людей в масках и военной форме, которые очень быстро начали загонять нас в здание школы», — вспоминает она. Первый час у всех была жуткая растерянность — и у взрослых, и тем более у детей, вспоминает девушка: «Когда нас, около 1,3 тыс. человек, усадили в спортзале, то террористы объявили, чтобы о еде и воде мы и не думали, потому что никто ничего не получит».
Первый день Анастасия и Кристина провели порознь: младшая сестра даже не могла разглядеть в зале старшую. «Ночью она меня нашла и попросила террористов, чтобы они позволили мне пересесть к ней. Кристина была мне настоящей опорой, я думаю, что без неё я бы не справилась», — делится девушка.
Вечер второго сентября Анастасия Туаева вспоминает как самый страшный и сложный в её жизни. От обезвоживания девочка не могла ни плакать, ни говорить, ни спать, просто потеряла сознание на несколько часов: «Наверное, это была защитная реакция организма».
Третий день захвата школы тоже показался школьнице бесконечным. В 13:05 произошёл первый взрыв. «Открыла глаза — всё белое, ничего не видно, не слышно криков, только свой искажённый голос вдалеке. Когда пыль чуть рассеялась, то я увидела, что люди стали вылезать в выбитое окно. Я попыталась пробраться туда же, но прогремел второй взрыв, и меня волной откинуло обратно на пол», — рассказывает она.
Когда Анастасия пришла в себя, то встала, вылезла в окно и двинулась в сторону спецназа: «Помню, как военные махали руками и показывали: беги. Но я была контужена, обессилена, не ориентировалась и просто шагала». В тот момент, рассказывает Туаева, она поняла, что значит выражение «пули свистят над головой».
Кристина после взрыва выбежала в другую сторону и нашла младшую сестру уже в лагере, который разбили рядом со школой. Как и у Анастасии, у школьницы были мелкие ожоги и лёгкие осколочные ранения. В больнице девочек увидела соседка и привезла домой, им удалось связаться с родителями и сказать, что они живы.
«Через месяц я пришла в старую школу. Там ещё оставались брошенные вещи, я нашла свою кофту», — вспоминает Анастасия.
В теракте погибли 28 школьников из её параллели. «Одно из самых страшных воспоминаний — когда спустя какое-то время встречаешь родителей своих погибших одноклассников. Конечно, они тебя ни в чём не винят, но ты всё равно чувствуешь какую-то ответственность, — говорит Туаева. — Я до сих пор в близких отношениях с их мамами. Это потрясающие люди, которые нашли в себе силы не просто жить дальше, но и с невероятной теплотой относиться к нам, хотя я понимаю, насколько им, наверное, больно. Я им благодарна, очень их люблю и надеюсь, что если когда-нибудь смогу быть для них опорой, то буду в силах быть рядом».
К учёбе Анастасия вернулась в ноябре. Занятия шли в школе №6 в третью смену — не хватало учителей — и были, скорее, не уроками как таковыми, а своего рода реабилитацией, чтобы у детей появилась некая рутина, чтобы они могли преодолеть психологический барьер. Через семь месяцев в Беслане построили две новые школы, и учеников распределили по ним. Туаева окончила школу на ул. Коминтерна — между собой дети называют её «первая». После выпуска девушка поступила в Государственный университет управления в Москве, получила специальность менеджера в индустрии туризма, но потом вернулась домой.
Впрочем, через три года Анастасия захотела сменить род деятельности и ненадолго вернулась в Москву, где проработала в сфере организации мероприятий. Два года назад она вернулась в Осетию на должность арт-директора большой сети отелей и ресторанов, а сейчас перешла на позицию пиар-менеджера в мебельном производстве. «Все мои работы были очень интересные, с отличными коллективами, и отношения со всеми работодателями до сих пор прекрасные. Мне в этом плане по жизни везёт», — улыбается она.
Музыка до сих пор присутствует в жизни Анастасии Туаевой, но уже не профессионально: «Ещё в школе я написала песню про теракт, есть песня про спецназ, есть «Моя Осетия», она довольно популярна в республике, меня иногда даже на улицах узнают. На написание стихов и музыки меня вдохновляют большие потрясения, поэтому песен не очень много и все они грустные. Но что поделать, это моя жизнь, и я о ней пою».
Зачем?
Vladimir Varfolomeev/Flickr/https://www.flickr.com/photos/varfolomeev/4698855855/in/photostream/
В 2006 году, когда на сайте стали появляться свидетельства о работе спасательных служб, специальных подразделений УФСБ и решения оперативного штаба, на Елену Милашину, журналистку «Новой газеты», работавшей над терактом, подругу и соратницу Марины, напали в Беслане. Марину избили в Москве. Угрозы поступали им обеим, отдельные — сыну Марины. Примерно в это же время убили Анну Политковскую. Несколько лет Марина ходила по улицам Москвы и Беслана с охраной. Её сын пошёл в первый класс с телохранителями. Но она не останавливала работу.
«Может быть, это нескромно. Но я считаю, что если бы я не начала собирать свидетельские показания, то ничего бы не было. Не было бы метаний Генеральной прокуратуры во время суда над Кулаевым. Не было бы доклада Савельева. Не было бы усилия «Матерей Беслана», пытавшихся добиться правды. И телевизионных передач, цинично пытавшихся выставить их объятыми горем сумасшедшими женщинами.
Мы работали только с документами. И именно эти документы не позволили тогда заглохнуть расследованию, остановившись на простом обвинительном приговоре».
3 сентября
В ночь на 3 сентября со стороны школы раздалось несколько выстрелов, был ранен милиционер. Днём члены оперативного штаба смогли договориться с боевиками о том, чтобы убрать с улицы тела заложников, убитых накануне. Но когда четверо спасателей подошли к телам, террористы открыли по ним огонь. Дмитрия Кормилина убили сразу же. Валерий Замараев скончался позже от потери крови. Воспользовавшись ситуацией, некоторые заложники бросились бежать. Террористы открыли огонь. Погибли 29 человек.
13:05 В районе школы прогремели два мощных взрыва.
13:19 Прогремел третий взрыв.
13:30 В школе обрушилась часть крыши, под обломками которой погибло немало заложников. Через образовавшийся проём в стене и окна стали выбегать люди — в основном дети и женщины. Боевики открыли по ним огонь.
13:35 По приказу оперштаба по террористам открыли снайперский огонь. Бойцы отрядов «Альфа» и «Вымпел» начинают входить в школу. В здание пробивались с трёх сторон — через столовую, библиотеку и тренажёрный зал. Боевики используют заложников как живой щит.
14:07 Большая часть здания школы находится под контролем спецназа.
14:55 В больницы Беслана доставлено более 200 пострадавших заложников.
15:00 Началась операция по выявлению в Беслане скрывающихся боевиков и их пособников.
15:12 Спецназ окружил дом в Беслане, в котором укрылись террористы.
15:25 Школа полностью переходит под контроль спецназа. В здании школы после взрывов и последствий штурма бушует сильный пожар, на тушение которого прибыли силы МЧС.
16:13 Бой в районе школы прекратился.
16:39 К школе подъехали следователи прокуратуры, начались следственные действия.
23:20 В подвале школы убит последний террорист.
В ночь на 4 сентября в Беслан прибыл президент России Владимир Путин.
Из 32 боевиков, принимавших участие в захвате школы в Беслане, 31 был уничтожен. Единственный уцелевший — Нурпаша Кулаев — отбывает пожизненное заключение.
В результате теракта погибло 314 заложников, из них 186 — дети. Более 800 человек получили ранения различной степени тяжести. За три дня Северная Осетия потеряла почти столько же людей, сколько за всю Великую Отечественную войну: тогда на фронте погибли 357 мужчин.
Сегодня теракт в Беслане называют самым бесчеловечным преступлением, совершённым на территории современной России.
С 2005 года в Северной Осетии с первого сентября проходят трёхдневные траурные мероприятия, посвящённые памяти погибших в бесланской школе, а в самом Беслане из-за траура на три дня сдвигается начало учебного года. На территории разрушенной школы открыт мемориальный комплекс, где указаны имена погибших.
Мы
Из иллюстраций к 4 части доклада Юрия Савельева «Беслан: правда заложников», фото 4.13/«Правда Беслана»
Собрать и обобщить так много разрозненной информации в одиночку было трудно. Марина с первой и до последней поездки в Беслан держала связь с журналистами, местными общественными организациями, чиновниками и пострадавшими — со всеми, кто, как и она, задавал вопросы и искал на них ответы.
«В начале 2005 года мы сошлись с Еленой Милашиной, журналисткой “Новой Газеты”. Она была в Беслане в дни трагедии, они с редакцией создали там корпункт, куда съезжались журналисты. Она тщательно этим занималась, и мы очень многие вещи стали делать вместе и многое вместе пережили.
В Беслане мы сотрудничали с Виссарионом Асеевым, потерпевшими, будущими членами организации «Голос Беслана» Эллой Кесаевой, Эммой Бедрозовой, с «Матерями Беслана», Израилом Тотонтием — он был помощником главы Северо-Осетинской комиссии по расследованию теракта».
Заинтересованные в независимом расследовании Марина и её сторонники пытались разными способами проверить официальную версию произошедшего. Они провели «публичный следственный эксперимент», попытавшись посадить в ГАЗ-66 тридцать два солдата одной из военных частей с полным вооружением и двух актрис, переодетых шахидками.
На этот эксперимент Марина пригласила — Юрия Савельева. Доктор технических наук, эксперт высшей категории в области физики горения и взрывов, он провёл масштабное исследование, где данные экспертиз Генпрокуратуры и уголовного дела сравнивались с показаниями свидетелей, записанных в ходе шестидесяти девяти заседаний суда.
Суд
С января 2005 года и по 2007 год Марина ездила в Беслан почти каждый месяц. Она возила туда группы журналистов, оттуда привозила заявления и прошения пострадавших и их семей.
В мае 2005-го во Владикавказе начался суд над Нурпаши Кулаевым — единственным, по версии следствия, выжившим после штурма школы террористом. Власти, по мнению Марины, хотели этим открытым заседанием поставить в трагедии точку.
«Но этот суд над Кулаевым превратился в совершенно другой суд. Сначала — в очень подробный разбор того, что произошло в Беслане. Ближе к финалу — судом над сотрудниками оперативных служб. Он стал реконструкцией всей хронологии теракта, там обсуждали все вопросы: действия террористов, действия должностных лиц и силовых структур».
Марина ходила на все заседания и записывала показания свидетелей на диктофон. На третьем она обнаружила: то, о чём говорили люди, — имело ключевое значение в этом деле. «Мне стало понятно: то, что говорят выжившие в ходе процесса, радикально расходится с версией следствия и властей».
Террорист Кулаев
По версии следствия, в захвате заложников в Беслане принимали участие два брата Кулаевы — Ханпаша и Нурпаша. Как известно, Нурпаша Кулаев — единственный захваченный живым бесланский террорист. Мы не раз пытались добиться от следствия протоколов допросов: кем, как, во сколько и при каких обстоятельствах 3 сентября 2004 года был захвачен Н. Кулаев. Дело в том, что официальная версия (будто бы Кулаев выпрыгнул из окна столовой бесланской школы в 13.30 3 сентября) не выдерживает никакой критики. В это время на окне столовой снаружи была решетка, которую выдернул из гнезд креплений танк. Это было сделано примерно после 16 часов 3 сентября 2004 года, и через это окно спецназ ФСБ заходил в школу. Запрос потерпевших следствие, как ни странно, частично удовлетворило. Спустя почти четыре года после теракта прокуроры пообещали нам ДОПРОСИТЬ тех, кто задерживал Кулаева!
В отношении Ханпаши Кулаева в 2001 году было возбуждено уголовное дело по ст. 208 ч. 2 УК РФ (участие в НВФ вместе с еще тремя пособниками). Однако следователь ФСБ России по Чеченской Республики Д.А. Филиппенко выделил уголовное дело в отношении Х. Кулаева в отдельное производство (уголовное дело № 108/28), а в декабре 2001 года вынес постановление о прекращении этого уголовного дела «вследствие изменения обстановки, в связи с утратой < Кулаевым Х.> общественной опасности» и дал распоряжение прокуратуре: «избранную в отношении Кулаева Х. меру пресечения <содержание под стражей> отменить».
Прокуратура Чечни пыталась обжаловать постановление следователя ФСБ. Подала кассационное представление, но дальнейшей его судьбой почему-то не интересовалась. Согласно материалам дела, возражение прокуратуры на освобождение Кулаева из-под стражи не было рассмотрено в кассационной инстанции. А в августе 2004 года Х. Кулаев принял участие в захвате бесланской школы.
Доклад Савельева
«Мы обменивались материалами и работали вместе. У Юрия Петровича была своя задача — представить особое мнение на парламентской комиссии. Только потому что были записаны и выложены показания заложников — больше их неоткуда было взять — выложены фотографии и видеозаписи, у него получилось проанализировать обстоятельства
Важно, что Юрий Петрович был специалистом по взрывотехнике. Опираясь на математические вычисления, он доказал, что первые взрывы были спровоцированы выстрелами снаружи школы».
Савельев рассчитал, как распространялся огонь по спортзалу, какой силы должны были быть взрывы, чтобы вызвать именно те разрушения, которые он находил в школе, — и его версия расходилась с версией экспертов Генпрокуратуры. Он создал модель спортивного зала, в котором рассадил заложников так, как они сидели в день перед штурмом, чтобы указать, где сидел каждый, как он перемещался, на каком месте погиб, был ранен или как бежал.
Доклад по результатам исследования занял 700 страниц был отвергнут Федеральной парламентской комиссией с обвинением Савельева в «политических играх».
Террорист Камурзоев
В июле 2004 года первый заместитель ГУБОПа СКМ МВД РФ Ю.Н. Демидов, командированный в Северную Осетию и Ингушетию с целью предотвращения терактов с массовым захватом заложников, передал соответствующим республиканским органам дактилоскопическую информацию на целую группу террористов. В том числе на Владимира Ходова и на Султана Камурзоева.
В материалах дела есть справка, подписанная начальником ГИЦ (Главного информационного центра) МВД РФ В.И. Красавчиковым, что Камурзоев был задержан СО ВОВД Грозненского района в 2000 году и был направлен в Ставропольское СИЗО по подозрению в участии в незаконном вооруженном бандформировании.
Тем не менее в 2004 году Камурзоев находился на свободе, его труп был опознан в Беслане по дактокарте.
На запрос следователей (по бесланскому теракту) о предоставлении материалов дела по задержанному в 2000 году Камурзоеву из Грозненского РОВД пришел чрезвычайно странный ответ за подписью сотрудника Грозненского РОВД Арсапкаева: «В книгах учета информации о преступлении сведения о Камурзоеве С.М. не выявлены». Точно такой же ответ дал и начальник ПВС Грозненского РОВД Янгулбаев: «Сведений о гражданине Камурзоеве С.М. нет».
Страшно
Впервые Марина приехала в Беслан в январе 2005 года.
«Я впервые ехала на Кавказ. Сложно вспомнить, чего я ожидала. Единственное, что осталось в памяти: было страшно. Рядом Чечня, в которой фактически шла война, на Северном Кавказе всё время происходили теракты, по дороге легко можно было попасть в перестрелку».
Страшно было и в самом Беслане. Марина и её друг-журналист приехали, когда город оставили все: ни журналисты, ни психологи, ни федеральные службы уже не работали с жертвами трагедии, как в первые месяцы после теракта, и «люди остались один на один со своим горем».
Vladimir Varfolomeev/Flickr/https://www.flickr.com/photos/varfolomeev/4699485430
«Виссарион водил нас по семьям. Люди выставляли на стол традиционные осетинские пироги, выставляли водку и начинали рассказывать. Они рассказывали о своих детях, о том, какие они были, показывали их фотографии, показывали их пустые кроватки, стоящие в комнатах. Ну, как рассказывали — они рыдали. Рыдали и говорили. Они просили помощи в той сфере, в которой я разбираюсь. Они хотели расследования — я по опыту Норд-Оста понимала, как собирать материалы и свидетельства. Они хотели, чтобы их слышали, я — политтехнолог, я — пиарщик, и знаю, как сделать так, чтобы людей услышали. Я понимала: для того, чтобы их речь дошла до Москвы, нужно предпринять какое-то усилие».
Смена тактики
В феврале 2000 года формально закончилась 2-я чеченская война. Этому способствовало то, что федеральные войска заметно улучшили свою подготовку и на сторону армии перешел муфтий Ичкерии Ахмат Кадыров, который осудил ваххабизм и выступил против боевиков Масхадова. В ноябре 1999 года федеральные войска подошли к Грозному. 6 февраля после длительных боев от бандитов был освобожден Грозный, но боевые действия на этом не закончились: часть боевиков смогла вырваться из города и начала партизанскую войну. Силы боевиков были подорваны, и постепенно их активность снизилась. Многие восприняли ситуацию с надеждой, что чеченский конфликт пошел на спад. Действительно, медленно, но верно федеральные власти продолжали выбивать отряды террористов, к этому времени многие военные вожди Ичкерии погибли или попали в плен, да и в самой Чечне медленно, но налаживалась мирная жизнь. Действующая практика амнистий также нарушила целостность подполья и боевых отрядов. К этому времени практически иссяк поток желающих пополнить ряды бандитских отрядов, а многие боевики просто сдавали оружие или уезжали за границу.
Главари сепаратистов понимали, что пройдет еще немного времени и их формирования будут полностью разгромлены. В этих условиях они стали менять не только тактику, но и весь стиль войны. Была предпринята попытка вывести военные действия за пределы Чечни. Свои военные усилия они сосредотачивают у своих соседей – в Дагестане, Ингушетии и Кабардино-Балкарии. Вторым элементом новой стратегии становится террор. Они запомнили, какой эффект произвел теракт в Буденновске и постарались объединить отдельные акты до полноценной кампании.
Наиболее активным стал 2004 год. Дважды были проведены акции в московском метро, 22 августа бандиты напали на Ингушетию, а затем были взорваны два пассажирских самолета. Но этого им казалось мало. Нужен был такой теракт, чтобы вся страна содрогнулась, чтобы вызвал паралич воли.
2 сентября 2004 года
На заседании Совета безопасности ООН теракт в Беслане был осуждён. Участники потребовали освобождения заложников. Боевикам предложили деньги, пообещали организовать коридор для безопасного отступления. Те отказались.
Утром президент России Владимир Путин выступил с телевизионным обращением к нации.
Около 16:00 бывший президент Ингушетии Руслан Аушев вошёл в здание школы и вёл переговоры с террористами. Он был единственным, с кем согласились говорить боевики, и ему удалось убедить их отпустить 26 заложников — грудных детей и их матерей. Также бандиты передали политику письмо, якобы от Шамиля Басаева. В письме были указаны требования предоставить ЧРИ независимость. А в ответ России обещали мир и прекращение боевых действий. При этом боевики отказались взять для заложников воду и продукты, которые просил передать глава республики. Как позднее вспоминали выжившие, к тому моменту дети пытались есть цветы, принесённые ими на 1 сентября, и пили воду из помойных вёдер. Потом террористы запретили и это, предложив им пить собственную мочу. Затем людям запретили ходить в туалет.
«Увидел в груди дыру»
Молодому врачу Зауру Козыреву сейчас 27 лет. 1 сентября 2004 года десятилетний мальчик готовился пойти в четвёртый класс. «Это было обычное утро, я, как всегда, не хотел рано вставать, — вспоминает он. — Я решил зайти в кабинет к своей учительнице — меня насторожило, что дверь была заперта, как и соседние. Класс начал собираться на линейку, и тут началась стрельба. Со школьного двора два выхода, террористы зашли с первого, где стояли дети помладше. Я хотел убежать во вторые ворота, через которые удалось спастись старшеклассникам, но в нескольких метрах от меня появился террорист и начал стрелять в воздух. Вместе с остальными младшеклассниками нас загнали в школу».
Заур рассказывает, что мог погибнуть в первый же день захвата: «В спортзале была суматоха, очень много людей, и на меня нечаянно села какая-то тучная женщина. Я пытался её оттолкнуть, закричать, но воздуха не хватало. В последний момент дотянулся до девочки, которая была рядом, та дёрнула женщину, чтобы та с меня слезла».
«В спортзале двух человек убили на моих глазах, потом мужчину на колени поставили и убили, когда нас водили в туалет, шахидку от взрыва забросило к нам в зал. В первый же день террористы приказали мужчинам забаррикадировать двери и окна, а когда они закончили, их расстреляли и сбросили со второго этажа».
Воды давали по паре капель и только в первый день, как и доступ к ведру-туалету. Немного поспать Зауру удалось только на третий день захвата. Проснулся он от первого взрыва. «Всё в осколках, дети обожжённые, руки оторванные валяются, кто-то уже умер. Потом оказалось, что только из моего класса семь человек погибли. Сам я не видел и не понял, что задет. Секунд через 20 я упал в обморок и очнулся уже в больнице. Не знаю, кто меня спас, но хочу сказать спасибо этому человеку», — говорит он.
Как выяснилось позже, школьнику в сердце попал осколок бомбы. С ним мальчик проходил неделю. «Боли не было, крови под марлей на груди — тоже. Но стоило пройти 20 метров, как я покрывался холодным потом, кружилась голова и я падал в обморок. А когда сняли марлю, то увидел в своей груди дыру — туда, наверное, легко можно было засунуть палец и достать до сердца», — вспоминает Заур Козырев. Осетинские врачи затруднялись с диагнозом, поэтому мальчика отправили в Москву.
Мальчика шесть с половиной часов оперировали в Центре сердечно-сосудистой хирургии им. Бакулева. «После операции я неделю учился ходить. Очень тяжёлые были перевязки, меня держали трое-четверо врачей. Сильно поддерживали близкие, врачи, другие пациенты, которые заходили ко мне в палату. А однажды пришёл Лео Бокерия. Я не знал, кто это, спросил: «Вы Бакулев?» Мне казалось логичным, раз центр назван в честь какого-то Бакулева, — улыбается молодой человек. — Лео Антонович протянул мне осколок, который, оказывается, был у меня внутри. Я хотел его на память забрать, но Бокерия не согласился, сказал, что поместит его в музее при центре. Спустя 12 лет я увидел этот осколок снова — когда уже был ординатором».
Заур вернулся в Осетию, окончил школу и медицинскую академию. До теракта он хотел стать полицейским, как отец, или военным лётчиком, но ранения и ожоги сделали такую карьеру невозможной.
Ординатуру Заур окончил в прошлом году, а сейчас молодой врач работает в больнице Брянской области. «Я получил специальность сосудистого хирурга и рентген-эндоваскулярного хирурга. Это очень перспективное направление, которое бурно развивается. Я благодарен людям, которые меня учили и учат. Пока мне надо набираться опыта, а что будет дальше — будет видно», — заключает он.
Террорист Ходов
В 1997 году Владимир Ходов, житель осетинского села Эльхотово, совершил насильственные действия в отношении жительницы Майкопа. Было возбуждено уголовное дело № 7154, Ходов был объявлен в розыск.
В августе 1998-го УВД г. Майкопа направило руководителю Кировского РОВД РСО-А Р. Туаеву письмо о разыскном задании (с. Эльхотово находится на территории Кировского района Северной Осетии). Руководитель Кировского РОВД Туаев ответил, что «разыскиваемый Ходов на обслуживаемой территории не установлен».
Между тем есть немало свидетельств, что Ходов периодически проживал по адресу постоянной регистрации в доме своей матери. Так, в 2002 году, согласно показаниям матери, Ходов приезжал в Эльхотово на похороны младшего брата. Причем на эти похороны Ходова привозили и увозили сотрудники республиканского УБОПа. Этот факт хорошо запомнили соседи Ходовых, так как на похоронах произошел скандал: Владимир Ходов, принявший ислам, заставил похоронить брата по мусульманским обычаям.
В августе 2003 года заместителю начальника УБОПа МВД РСО-Алания Р.Г. Сохиеву был направлен факс из УВД г. Майкопа с санкцией на арест Ходова. В это же время, согласно рапорту начальника отдела УУР МВД РСО-Алания В.К. Гончарова, Сохиев сообщил ему по телефону, что Ходов находится на территории Северной Осетии, после чего МВД РСО-Алания направило Сохиеву факсом санкцию на арест Ходова.
Однако при проверке, проведенной после бесланского теракта, оказалось, что в журнале входящей корреспонденции УБОПа МВД РСО-Алания нет отметки о получении этих двух факсов с санкцией на арест В. Ходова. А в журнале доставленных и задержанных вырваны листы за 2003 год, также вырваны листы и в рабочей тетради дежурного за этот период времени.
В 2003-м из УВД г. Майкопа в Кировское РОВД было передало разыскное дело по Ходову. В справке по разыскному делу от 18.11.03, подготовленной прокурором Кировского района Г.Б. Гуриевым, указано о пяти заданиях розыска на Ходова, но «в результате проведенных оперативно-разыскных мероприятий установить местонахождение Ходова В.А. и задержать не удалось».
Заместитель начальника североосетинского УБОПа Сохиев дал показания в Правобережном суде по бесланскому делу: «В январе 2004 году по наводке была обнаружена квартира с документами и вещдоками, подтверждающими его (В. Ходова. — Э. К.) участие в теракте (взрыв у Гамид-банка во Владикавказе в январе 2004 года. — Э. К.). После чего он (Ходов. — Э. К.) был объявлен в федеральный розыск. Но все эти документы… у нас забрала ФСБ. И больше мы по этому делу расследование не вели».
После теракта в Беслане следствием были запрошены сведения из МВД Республики Ингушетия об опознанных убитых в Беслане террористах. Из ответа на этот запрос начальника ЭКЦ (экспертного-криминалистического центра) МВД РИ Хамхоева следует, что в их базе данных никогда не было дактилоскопической информации о В. Ходове*.
В Верховном суде Ингушетии по бесланскому делу свидетель А.Н. Картоев (руководитель ФСБ Малгобекского района Ингушетии) дал следующие показания: «В. Ходов участвовал в нападении 21—22 июня 2004 года на Назрань. С ним <было> еще несколько человек. По ним работают и наше управление, и ваше управление (осетинское УФСБ. — Э. К.)…»
За весь период розыска (с 1997 по 2004 г.) Ходов официально был задержан только один раз — 19.07.2000 — сотрудниками УВД г. Пятигорска. Но его отпустили.
Сразу после теракта в Беслане прокурор РСО-Алания Бигулов дал поручение проверить работу УБОПа МВД РСО-Алания по установлению местонахождения В. Ходова с 1997 года по 2004 год. Также Бигулов поручил проверить «все виды учета привлечения Ходова к негласному сотрудничеству, проверить службе собственной безопасности информацию о контактах сотрудников УБОПа и Кировского РОВД с Ходовым». На сегодняшний день результаты прокурорской проверки не поступили.
К сведению:
В 2003 году (когда так безуспешно искали В. Ходова) ФСБ Кировского района возглавлял Олег Гайденко. А в июне 2004 года его назначили руководить ФСБ Правобережного района, районным центром которого является г. Беслан. После бесланского теракта Олег Гайденко не только не был уволен, но возглавил отдел по борьбе с терроризмом в УФСБ РСО-Алания. А через пару лет был переведен в центральный аппарат ФСБ РФ в Москву.
Выводы
В материалах дела по бесланскому теракту есть справки по каждому опознанному террористу. У всех бесланских террористов в графе «судимость» почему-то указано: «Не судимый по основаниям п.1 ч.1 ст. 24 УПК РФ».
Это значит, что уголовные дела против этих людей или осознанно не возбуждались, или были прекращены. Под одним и тем же предлогом — «отсутствие события преступления». Таким образом, преступники, которые на самом деле должны были находится в СИЗО или отбывать срок в тюрьме, смогли в августе 2004-го беспрепятственно сформировать вооруженную банду и совершить нападение на бесланскую школу***.
Как такое могло произойти? Объяснение у меня только одно: эти так называемые бесланские террористы были агентами наших же спецслужб — УБОПа и ФСБ. Об этом свидетельствуют приведенные выше детали их биографий.