Библиография
- Якутские рассказы (Сборник). 1895.
- Якуты. Опыт этнографического исследования, т. 1, СПБ, 1896.
- Рассказы, 8 тт., изд. «Знание», СПб, 1908—1909.
- Беньовский. Роман, перев. М. Абкиной, изд. «Мысль», Л., 1927.
- На краю лесов. Повесть, изд. «Библиотеки всемирной литературы», Л., 1928 и Гиз, М. — Л., 1930.
- Китайские повести, перев. С. Михайловой-Штерн, «ЗиФ», М. — Л., 1928.
- Против волны, с предисл. Ф. Кона, изд. «Молодая гвардия», М. — Л., 1929.
- Pisma, 14 vv., Warszawa, 1922—1926.
- 12 let v kraju Jakutow, Wrazenia i notatki, z mapa i 167 rysunkami. Warsaw, 1900, xi + 414 pp.
- «Wśród kosmatych ludzi». 1903
- The Yakuts. Abridged from the Russia of Sieroshevski by W. G. Sumner // The Journal of the Anthropological Institute of Great Britain and Ireland. 1901. Vol. XXXI.
- Du shamanisme d’aprés les croyances des yakoutes. // Revue de l’histoire des Religions, tome 46. Paris, 1902.
- Dziela. В 20 тт. Kraków, 1958-64.
Русские переводы повестей и рассказов Серошевского появлялись в печати с 90-х гг. XIX в. («Русское богатство», «Начало», «Мир божий», «Жизнь»).
Критика
- Фельдман В. В. Серошевский // «Критический альманах», кн. 2, М., 1910
- Залевский К. (псевд. Трусевича). К характеристике новейшей польской литературы // «Современный мир», 1912, IV.
- О труде Серошевского (быт якутов) // Изв. ВСОРГО. 1896. Т. 26, № 4—5. С. 285—302
- Башарин Г. П. История аграрных отношений в Якутии // 2003, «Арт-Флекс», Том первый, С. 19—22 ISBN 5-93253-017-0
О Серошевском
- Армон В. Польские исследователи культуры якутов. М.: МАИК «Наука/Интерпериодика», 2001.
- Czachowski, K. Wacław Sieroszewski. Życie i twórczość. Łódź: Poligrafika, 1947.
- Kempf, Z. Orientalizm Wacława Sieroszewskiego. Wątki japońskie. Warszawa-Wrocław: Państwowe Wydawnictwo Naukowe, 1982.
- Małgowska, H. M. Sieroszewski i Syberia. Toruń: Uniwersytet Mikołaja Kopernika, 1973.
- Robert J. Theodoratus. Waclaw Sieroszewski and the Yakut of Siberia // Ethnohistory. 1977, V. 24, No. 2. P. 103—115
Смысл фильма Кочегар
Балабанов в своем 13-м фильме поднимается на истинно философский уровень. Кино рассказывает об основе человеческой жизни, ее единственно прочном фундаменте – огне, куске хлеба, любви к ближнему, воздаянии за добро и отмщении за зло. Да, это фильм о мести, на которую имеет право именно такой человек, как Якут. Пока испорченные дети цивилизации юлят и предают друг друга, поддаваясь модной расплывчатости моральных норм, этот наследник шаманов и охотников вершит свой правый суд над негодяями. Фильм скуп на декорации, перед нами Человек, как он есть. Эта история проста и глубока как древний миф, как легенда тундры. Режиссер подчиняет сюжет главному и не распыляется на второстепенных героев и малозначимые события.
До того, как в действие вступает древний закон крови, Якут не живет, он существует. И даже легенда о русском преступнике, который ограбил и изнасиловал людей, приютивших его в далеком заснеженном краю, кажется какой-то вымученной, неправдоподобной. Может, поэтому Якут никак не может ее дописать. Люди в фильме бесчувственны еще и потому, что почти мертвы – задолго до своей реальной гибели. То, что жизнь их механистична и бессмысленна, подчеркнуто вечно дребезжащим трамваем №12, который мотается туда-сюда по улице.
И даже музыка в кино, как в одном из Довлатовских рассказов, «среднего типа», словно издевается над всеми – она никакая, просто шум из набора пошлых звуков, которые сопровождает нас изо дня в день. Она звучит почти все время и добавляет ощущение тошнотворности от такой жизни. Вы притерпелись к ней, стараетесь не замечать. И вдруг, она умолкает. Умолкает тогда, когда начинается жизнь настоящая.
Смысл концовки
Кочегар, узнавший в одной из «посылок» свою дочь, надевает награды и идет мстить снайперу. Тот, не ведая, что творится, легко пускает его в дом, а Якут закалывает убийцу своей дочери лыжной палкой, сказав страшные слова: «Война – это не издалека стрелять. Не умели вы воевать».
Школьницы, которые давно ходили к Якуту, снова приходят к нему – перед этим, встретив одну из подруг, он признался, что совершил дурное дело, убил тех, кто не умел воевать. А значит, он такой же дурной человек, как и они.
Якут умирает перед своей печью, разрезав вены, под вспышки камер айфона в руках легкомысленной девчонки. Рассказ, который он так и не дописал, девочка унесет с собой. Это ее голос за кадром будет зачитывать нам фрагменты рассказа, сцены из которого разыгрываются на экране. И в главной роли –тот же актер, что играл Якута.
Итак, что же рассказал нам Балабанов об этом мире? Огонь, который горит в топке у кочегара, в печке у его дочери и в тех печках, что у снайпера – это страшный, адский огонь. На фоне замогильного колорита всего остального мира, что виден нам в кадре, эта метафора абсолютно понятна. Мы живем не в добре, не в божьем мире и не в мире древнего Мифа. Мы сами устроили себе ад на Земле и не думаем из него выбираться.
О чем фильм Кочегар
Действие происходит в Санкт-Петербурге, который в кино выглядит как неприметный северный город. Здесь работает кочегаром Якут – бывший майор-афганец и герой, несостоявшийся писатель. Его работа – следить за кочегаркой. Призвание и дело жизни – рассказ, который он все время перечитывает и перепечатывает на старой пишущей машинке. Это якутская легенда о давнем преступлении…
Квартиру свою он оставил дочери-красавице, ей же отдает зарплату и старается ни в чем не мешать. Наш Якут, вроде бы, отшельник. Но нет – к нему все время кто-то приходит, мир не оставляет его в покое. Якут человек сдержанный, но он не молчальник – делится мудростью с теми, кто забегает к нему в каморку. Например, с двумя девочками-школьницами, с которыми он, кажется, искренне сдружился. Но кажется, он не вполне психически здоров… Вот приходит к нему бывший сослуживец. В Афгане он был снайпером, и в мирной жизни это «искусство» ему пригодилось. Иногда он завозит Якуту странные «посылки» — трупы «заказанных» людей, объясняя, что они делают хорошее дело, очищают мир от негодяев. У снайпера есть ассистент Бизон – здоровяк, живущий на две семьи. Вот из-за этого любовного треугольника и закрутится действие фильма.
Одна из жен Бизона – дочь Якута, вторая – дочка снайпера. Обе работают в меховом салоне. Именно дочь Якута придумала привозить в салон вещи из Якутии и так получать огромную прибыль. Ее партнерша и соперница, узнав, с кем ей муж изменяет, настраивает отца против дочери Якута, уговаривая устранить ее. Вот тут кочегар и узнает страшную правду о людях, которые, якобы, очищали мир от скверны и злых людей…
Вацлав Серошевский, «Предел скорби»
Очень обидно, что, когда вышел «Кочегар», оказавшийся
предпоследним фильмом Алексея Балабанова, мы все не читал прозу якутскую Вацлава
Серошевского. Помню, как я не принял этот фильм, активно не принял, до злости –
потому что очень сложно, когда любимый режиссер снимает что-то, что ты не
принимаешь, что кажется тебе нарочитым, грубым, плохо собранным, плохо
сыгранным. Сейчас, прочитав за два дня недавно вышедшую поразительную книгу
Серошевского «Предел скорби», понимаешь – чтение рассказа «Хайлак», который по
памяти перепечатывает главный герой «Кочегара», в буквальном смысле необходимо
для понимания этого фильма, который на самом деле глубже, тоньше и умнее, чем
кажется
И дело не только в сюжете рассказа, важном для понимания фильма, –
часть этого текста в упрощенном виде все же звучит в фильме. Дело в языке
Серошевского, в том, как он складывает слова в предложения, как строит эти
предложения, как выстраивает повествование – сухо, грубо, нарочито просто, «коряво»
(книга напечатана с издания 1910 года, для которого Серошевский сам перевел
свои тексты на русский с польского)
Эти описания мрачной, однообразной, серой
природы, эта музыка ветра, этот снег, эта бесконечная осень («Осень» – так, к
слову, называется первый рассказ книги). Балабанов, не предупреждая, не
подготовив зрителя, даже не намекнув ему, делает удивительную стилизацию –
убирая якутскую фактуру, меняя время и место действия, до неузнаваемости
переиначивая сюжет, он рассказывает свою немудреную историю языком Вацлава
Серошевского – польского этнографа, в начале ХХ века оказавшегося в ссылке в
Якутии и поневоле ставшего бытописателем жизни якутов. И, конечно,
балабановский «Кочегар» – не дань памяти незаконченному великому фильму «Река»,
поставленному по завораживающей повести того же Серошевского «Предел скорби»,
как могло бы показаться. «Кочегар» – самостоятельное, предельно жесткое и
прямое высказывание режиссера, который понимает, что жить ему осталось не
долго.
На самом деле, пишу все это для того, чтобы обратить ваше
внимание на книгу Вацлава Серошевского «Предел скорби», которая вышла в удивительном
издательстве CommonPlace
и на которую традиционно мало кто обращает внимание – ну, потому что почти нет
рекламы, и автор неизвестный, и якуты еще эти, кому они нужны. Книга между тем
потрясающая – я не настоящий критик, так что могу себе позволить такие слова.
Мне нравится, что это – не записки этнографа, который упивается экзотикой и
восторженно описывает быт «дикарей»
Серошевский прожил среди якутов много лет,
и его тексты почти лишены эмоций, почти лишены авторского взгляда – он именно
что описывает происходящее, совершенно не замирая от восторга при
соприкосновении с чем-то неизвестным: «Не увидел я и “шайтана” – высохшего
трупа тунгуса. Когда-то их часто здесь находили, и от них лес получил свое
название. Сидели они обыкновенно где-нибудь под деревом или под обрывом, высохшие,
мелкие, уродливые, глядя на восток орбитами выклеванных птицами глаз. На
коленях они держали деревянный лук или винтовку, у ног их лежал топор со
сломанным топорищем, а у пояса, отделанного серебром и бусами, висел в ножнах
тоже изломанный нож. Оружие ломалось с той целью, чтобы умерший не мог вредить
живым…» Просто обыденная жизнь, в которой языческие верования легко сочетаются
с привнесенным совсем недавно православием, прокаженные живут в глухой тайге, медведь
– «князь леса» – мстителен и умеет читать мысли, а люди, живущие – или, вернее,
выживающие – в самой середине этой удивительной природы, любят и умирают,
радуются, грустят и верят в то, что – так тому и быть.
Завораживающая, неожиданная, неуместная – причем, как мне
кажется, неуместная не только сейчас, но и тогда – великолепная проза.
Сильнейшая эмоция
Именно так. Обида – сильнейшая эмоция фильмов и Тарантино, и Балабанова. Не просто обида, но связанная с ней жажда справедливости. Не социальной, а самой обыкновенной, земной, человеческой. Негодяй должен быть наказан. Здесь, на земле. Иначе невозможно жить. Слабый, обиженный должен быть в конечном счете если не защищен, то отомщен.
Уже упомянутый Бертольт Брехт, обожавший Кафку, многократно его перечитывавший, заметил, что из мира Кафки есть выход – в ярость, в штурмовые отряды, в месть всем обидчикам. Брехт имел в виду (как ни странно это покажется) фашистские штурмовые отряды, но это вовсе не обязательно. Вот у Балабанова и происходит такой выход – рывок в ярость, в возмездие.
Мнение о фильме А. Балабанова «Кочегар» и русской империи
Первый раз я заподозрил, что Балабанов копает глубже, когда увидел на стене кочегарки большой плакат с памятником Петру I.
Этот плакат, находясь почти в центре кадра, демонстрировался раз за разом весь фильм. Обращение к столь далёкой истории настолько непохоже на Балабанова, что я призадумался. Окончательно я понял, что Пётр был не случаен – в конце фильма, когда путём изменения ракурса и добавления в кадр дыма – памятник императору на моих глазах превратился. в портрет азиата, то есть лицо монголоидного типа. По понятным причинам я решил, что это якут .
А теперь моё толкование. Что символизирует собой Пётр I? Он – мощь и величие русского народа, это первый российский император. А что же такое империя? Империя – это сверхгосударство, у которого есть мировая задача, всемирная цель. К этой цели империя идёт твёрдой поступью, не стесняясь в средствах и ломая всё вокруг. Обычно в империи есть титульная нация и подчиняющиеся ей мелкие народы.
Со стороны это выглядит примерно так: живут аборигены столетиями в условиях первобытно-общинного строя, как вдруг приходит активная нация и начинает строить империю: больницы и тюрьмы, заводы и школы; создаёт регулярную армию, собирает налоги и т.д. Естественно аборигены добровольно-принудительно включаются в цивилизацию со всеми её плюсами и минусами. Они платят налоги, учатся в школе, служат в армии, лечатся в больницах. При этом никто не спрашивает у этих аборигенов, хотят ли они этих благ, счастливы ли они. Эти народы, как привитые к стволу дерева веточки, начинают питаться от корня имперской нации без возможности отцепиться.
В фильме очень точно показано: вот якут – майор в отставке, Герой СССР . Живёт плохо, но верит в имперскую идею: на стене Великий Пётр. Но в финале он разочаровывается в русских: символ империи мгновенно превращается в изображение якута – имперские ценности сменяются племенными интересами.
Что же вам остаётся? Только вспомнить, что вы – якут. Это всё, что у вас есть.
Я сделал компоновку кадров из «Рассказа Ивана Скрябина», чтобы можно было увидеть ключевые, по мнению малых народов, точки соприкосновения имперцев с подвластными им народностями. Именно так они о нас и думают, когда мы деградируем, а они забывают про больницы, заводы и школы.
Простота
Кто они такие и кто ты такой, чтобы решать, кто имеет право на жизнь, а кто – нет? Эта мораль вычитывается с пугающей простотой, потому что якут, ведающий незаконным трупосожжением, на редкость обаятелен. Великолепная работа Михаила Скрябина. Он по-настоящему не от мира сего. И тогда мораль притчи, прикинувшейся триллером, поворачивается еще одной, не менее жестокой стороной. А какова будет расплата за твое не от мира сего стояние? Какова будет цена твоей вере в друзей и полному неинтересу к тому, чем они занимаются? Может, потом, когда цена нарисуется, тебе придется из кочегара снова превратиться в воина? Надеть мундир и двинуться разбираться с бандитами, а потом и с самим собой разобраться – вскрыть вены ножом перед открытой топкой, в которой пляшет поэма огня. Потому как кто ж ты такой, чтобы собственной властью решать, кому жить на этой земле, а кому не жить? Неужели Господь Бог?
Зато ее почувствовал широкий зритель, валом поваливший в кинотеатры. Это была тема самостояния личности. Индивидуализма в самом крайнем его, американском проявлении. Какими бы ни были идейные убеждения Алексея Балабанова, но он – самый американский режиссер из всех бывших и нынешних российских режиссеров. Может, поэтому так естественно смотрятся в его фильмах цитаты из американского кино.
Биография
Серошевский происходил из польской мелкодворянской семьи, поместье которой было конфисковано после польского восстания 1863 года. По окончании гимназии занимался слесарной работой в ремесленной школе Варшавско-Венской железной дороги в Варшаве. Участвовал в рабочем движении, в 1879 годах за сопротивление полиции приговорён к восьми годам тюрьмы. Приговор был заменен ссылкой в Якутию, где Серошевский провел 12 лет (1880—1892). Здесь он стал писать рассказы из жизни местных жителей и собирать этнографические материалы.
В 1880 году в Верхоянске Серошевский женился на якутке Анне Слепцовой, у них родилась дочь Мария. В 1886 году Анна умерла. В 1892 году Серошевскому было разрешено свободное передвижение по Сибири. В Иркутске он закончил научный труд на русском языке под названием «Якуты. Опыт этнографического исследования» (т. I, СПБ, 1896; польск. изд. «Dwanaście lat w Kraju Jakutów», 1900), который был издан и премирован Географическим обществом. Этот труд является одним из наиболее полных исследований состояния традиционного быта и культуры якутов конца XIX века. В 1895 году Серошевский женился на Стефании Милановской.
В 1898 году Серошевскому было разрешено вернуться на территорию Царства Польского. В конце 1890-х гг. путешествовал по Кавказу. В 1903 году вместе с другим польским этнографом, Брониславом Пилсудским, участвовал в экспедиции Русского географического общества к хоккайдским айнам, прерванной из-за осложнения отношений между Россией и Японией. После прекращения экспедиции побывал в Корее, Китае, на Цейлоне, в Египте и Италии. Материалы, собранные на Дальнем Востоке, легли в основу второго этнографического труда Серошевского «Корея» (польское изд. «Korea: Klucz Dalekiego Wschodu», 1905).
На польско-русском съезде в Москве 12 апреля 1905 году Серошевский произнёс речь о совместной борьбе, в которой были слова «za naszą wolność i waszą (за нашу и вашу свободу)», ставшие своего рода лозунгом для сочувствующих русско-польскому сближению. За статью в «Ежедневном Курьере», требовавшую отражения военного положения в Царстве Польском, амнистии и фактического осуществления свобод манифеста 17 октября, Серошевский был арестован и предан военному суду. Несмотря на энергичный протест «Союза в защиту свободы печати» («Русь» 1906 г., № 21), Серошевский не был освобождён и бежал за границу.
В —1914 годах Серошевские жили в Париже, где были заметными персонами в эмигрантской среде. Вацлав был председателем Польского художественного товарищества, дома у Серошевских бывали Мария Склодовская-Кюри и Владислав Мицкевич.
В 1914 году Серошевский вступил в легионы Пилсудского. В 1918 году был назначен на пост министра информации и пропаганды во Временном правительстве Дашинского. В 1935—1938 годах член сената Польши.
Скончался от пневмонии в больнице в городке Пясечно недалеко от Варшавы. Был похоронен в Пясечно, в г. перезахоронен на кладбище Повонзки в Варшаве.
Камень В. Серошевского — часть мемориала польских ссыльных — исследователей якутской земли в Якутске
